Свежие статьи

Часть I, разъясняющая, о чем речь, — здесь.

Как назвать все перечисленные качества законов вместе — их элегантность, универсальность, точность, сопряженность, полноту, почти-неоткрываемость и антропность? Все вместе они делают законы вселенной познаваемыми, на пределе возможного, и не какими-то сторонними духами, а имманентно, теми разумными существами, что в этой же вселенной и появляются. Законы познаются теми, кто благодаря специфике законов же мог не только появиться и начать мыслить, но и открывать их. Круг замыкается. Исходя из всего этого, представляется разумным суммировать все перечисленные особые качества законов термином открываемости или познаваемости, discoverability.

Вселенную, чьи законы математически познаваемы в масштабе много превосходящим требования выживания, можно назвать пифагорейской, в честь великого философа, отца математики и теорфизики, высказавшего двадцать пять веков назад одно из самых странных, парадоксальных и продуктивных суждений: «вещи суть числа».  В свете этого прозрения любопытно дать численную оценку масштаба физического познания, достигнутого человечеством. На сегодня, самым крупным объектом физического знания, теории и наблюдений, является видимая вселенная, чей возраст составляет около 14 млрд лет. В пространственных единицах этому соответствует примерно 10^26 (10 в 26-й степени) метров. Самым малым объектом физического знания, теоретического и экспериментального, является бозон Хиггса, чей комптоновский размер составляет около 10^(-18) метра; реальный поиск новой физики на ускорителе LHC сегодня идет на еще меньшем масштабе, 10(-19) метра. Безразмерным параметром размаха физического познания является отношение самого большого масштаба познания к самому малому,  10^(26)/10^(-19) = 10^(45) . Таким образом, размах видения человеком вселенной достиг 45 порядков величин, единицы с 45 нулями. Это поистине космическая величина, характеризующая вселенную как пифагорейскую, а человека как вселенское разумное существо, космического наблюдателя.

Сформулировав это качество вселенной, зададимся вопросом — почему так? Почему законы вселенной оказались познаваемыми в поистине космическом размахе сорока пяти порядков величин? Каковы могли бы быть причины, обеспечившие все те особые свойства законов, что стоят за их познаваемостью, за пифагорейностью вселенной?  В оставшейся части текста попробуем обозначить и прокомментировать те ответы на этот вопрос, что представляются достойными внимания.

Начну с достаточно общеизвестного и широко обсуждаемого физиками и философами понятия т. н. тонкой настройки Вселенной. Под этим термином понимается высокая чувствительность условий образования жизни от значений фундаментальных физических констант. Приведу для иллюстрации лишь один пример такого рода чувствительности, из очень большого числа известных. Ядра атомов состоят из протонов и нейтронов, последние лишь на полторы промилле, 0.15%, тяжелее первых. Поэтому свободный нейтрон может распасться и распадается, в среднем за четверть часа, на протон, электрон и нейтрино. В ядрах же энергия связи с протонами делает такой распад невозможным, так что там нейтрон может существовать вечно. Если бы нейтрон был чуть еще тяжелее протона, лишь на несколько промилле больше, то нейтроны распадались бы и в ядрах тоже, и никаких атомов во Вселенной, кроме простейших атомов водорода, не было бы. Но что если наоборот, протон оказался бы тяжелее нейтрона на те же несколько промилле? В таком случае во Вселенной не было бы даже и водорода, вообще никаких атомов не было бы. Для того, чтобы были необходимые для жизни атомы, чтобы Вселенная не оказалась лишь скучным скоплением примитивных физических структур, отношение масс протона и нейтрона должно лежать в узком диапазоне порядка промилле. Это, подчеркну, лишь один из множества примеров т. н. тонкой настройки физических констант. Хотя вопрос, почему константы оказались столь точно и тонко настроены на жизнь, обсуждается уже несколько десятилетий, в этом дискурсе есть существенный дефект, слепое пятно.

Это пятно состоит в игнорировании того, что лежит ближе всего к существу науки, в игнорировании такого важного качества законов природы, как их познаваемость. Тонкая настройка касается значений физических констант. Но ведь это константы вполне определенных законов, конкретных математических структур, таких, а не иных. Это именно тонкая настройка, но чего именно? Параметров вполне определенной структуры законов. Структура здесь логически первична. Споры вокруг тонкой настройки, однако же, часто идут так, будто и нет вопроса, почему структуры законов таковы, а не иные. Именно структура законов, однако же, в первую очередь ответственна за их познаваемость.

Катасонов Валентин Юрьевич, доктор экономических наук,
профессор кафедры международных финансов МГИМО

Евгеника – это наука, которая была заложена… Вы знаете кем она была заложена? Она была заложена дедушкой Чарльзом Дарвином. Мы все в начальной школе, советской начальной школе, изучали дарвинизм, и нам объясняли на уроках естествознания, что человек произошел от обезьяны. Ну мы, конечно, посмеивались, и сейчас посмеиваемся, но ведь я задал несколько раз серьезным эрудированным людям детский вопрос: назовите, пожалуйста, книгу Дарвина, в которой изложена его теория. Ответ стандартный: “О происхождении видов”, или просто, без предлога, “Происхождение видов”.

Разрешите, я вам зачитаю полное название этой книги, которой нас потчевали на протяжении уже полутора столетий, еще до революции, и в советское время, и в постсоветское время: “Происхождение видов путем естественного отбора или сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь”. На самом деле для внешних – первая часть, для себя любимых – вторая часть. Я для себя сделал маленькое открытие, что в Англии интеллектуалы почти все являются фанатами эволюционизма, фанатами дарвинизма, фанатами евгеники. Они считают отцом-основателем евгеники именно Чарльза Дарвина. Вот такое маленькое открытие.