Что такое сознание с точки зрения психологии и христианской антропологии?

Лариса Филипповна Шеховцова — доктор психологических наук, профессор Санкт- Петербургской духовной академии (laranikpol2007@yandex.ru)

В статье представлены теории и результаты современных исследователей сознания — психологов, нейрофизиологов, а также осмысление проблемы сознания философами, богословами и христианскими антропологами.

---

Сознание — это поток, сказал психолог У. Джеймс в начале ХХ в. [1] Сознание — это акт рефлексии, разрыва, выхода человека из полной поглощенности непосредственным процессом жизни — сказал В. И. Слободчиков в конце ХХ в. [2, 183] Для сознания характерны спонтанные, непосредственные, автоматические процессы в функционировании внутреннего мира — мы часто говорим: мне думается, мне видится, — это уровень проявления психики. Распространенное мнение в психологии, что сознание — высшие функции психики. Собственно, сознание начинает «быть», являться, когда Я делает свой внутренний мир предметом рассмотрения — этот, более высокий, произвольный уровень называется рефлексией.

Главным свойством сознания является его субъективная очевидность, ясность содержания психики субъекта, открытая только самому субъекту, и ненаблюдаемая «объективно» никаким другим способом. Явления сознания непосредственно переживаются как самоочевидные.

В сознании выделяют содержание и акты осознавания. Содержание сознания, а точнее, психики, не всегда осознается, но это неосознаваемое содержание (так называемое предсознание) делает возможным эффект осознания, то есть содержание становится осознанным в результате неких актов, которые делают МНЕ сопричастным некое знание (Я усваиваю это знание-содержание). Наблюдается слитность, «сращенность» функции с ее результатом (неслиянность-нераздельность) — акта сознания и содержания сознания.

Например, механизм принятия решения, как и другие функциональные механизмы сознания — внимание, сличение — самим сознанием не осознаются. В. М. Аллахвердов утверждает, что любой эффект осознания есть следствие неосознаваемой деятельности сознания [3]. Этот парадокс — неосознаваемой деятельности сознания — как представляется, лучше называть предсознанием.   Доказательство наличия такой неосознаваемой деятельности сознания В. М. Аллахвердов видит в результатах многих экспериментов с сознанием. Например: на непристойные слова, которые предъявлялись испытуемому на подпороговом уровне, регистрировалась КГР, когда человек еще не мог осознать значение слова. О подобном эффекте свидетельствуют результаты многих других экспериментов.

• 

• 

Главная функция сознания та, что оно в каждый момент времени ориентировано на осмысление ситуации, осмысление предполагает связь с опытом понимания в прошлом. Понимание — эффект мышления, но оно шире мышления: в понимание включены перцепция, эмоции, переживания, рефлексия. Понимание — это родовая функция человека, это единство процесса и результата, как мышление и мысль [4]. Это близко к понятиям «энергии» и «энергемы» у Аристотеля [5] (как процесса и результата этого процесса). Мышление есть только один из уровней понимания, другие уровни — узнавание, рефлексия.

Сознание продуцирует смысл актами понимания. Смысл может быть обнаружен только в ходе процедуры понимания (поймания, схватывания, имения). Чтобы поймать, понять смысл, надо войти в более широкий контекст картины мира или ситуации. Сознание и есть многофункциональный механизм понимания. Поскольку существует сознание, то неминуемо и понимание. Но можно что-то сознавать и не понимать понимание своего непонимания. Понимание имманентно присуще всем формам сознательной активности — полагает А. Ю. Агафонов, — поэтому описание логики функционирования психического механизма понимания — это и есть объяснение того, как работает аппарат сознания [4].

Понятия «сознание», «смысл», «понимание» не могут рассматриваться обособленно. Сознание порождает, конструирует или находит, обретает смыслы, пусть и ложные, насыщает мир смыслами. В результате смыслообразующей функции сознания мы тем самым осознаем мир как мир, значащий для нас.

Философ М. Мамардашвили писал о символьной природе сознания [6]. Человек что-то понял, значит, увидел символ. Символ встраивает часть в целое, символ также есть акт попадания частного образа восприятия в общее — идею, мысль. Это и есть понимание. Можно провести аналогию с пазлом или притчей. Так как мы не можем понять абсолютное с помощью понятий, то прибегаем к технологии выстраивания символических форм, которые помогают выйти к смыслу предельного в обход понятийных и знаковых тупиков. Мышление как оперирование знаками — менее концентрированный процесс. Символ — сразу видение целого.

А. В. Иванов понимал символ как «свечение» смыслового содержания сквозь соответствующую ему образно-материальную форму [7]. В высшем уровне творческой деятельности в науке и философии — символическом эйдетическом умозрении — созерцаются сущностно-структурные характеристики целых областей бытия и познания. Такой мысле-образ формируется тогда, когда, по его мнению, несколько образов нанизывают на себя и упорядочивают все абстрактно-понятийное поле, давая структурный ключ к его целостному и всеобъемлющему пониманию. В символической форме это «скелет» понимания, на котором держится все понятийное «мясо». Здесь возможна аналогия с силовым полем магнита.

Смысл является элементарной частицей психической реальности — содержанием психики является смысловой материал. Таким образом, психика написана на языке смыслов, утверждает А. Ю. Агафонов [4], в отличие от В. М. Аллахвердова, чья главная мысль — «психика написана на языке логики» [3].

Как ни странно, еще в VII в. преп. Максим Исповедник говорил, что душа (психика) принадлежит умозрительному, логосному слою, уровню бытия [8]. Логосы, в данном случае, богословы понимают как смысловые парадигмы бытия и вещи. Если перевести мысль преп. Максима Исповедника на современный язык, то можно сказать: психика — это смысловая реальность. Сознание выполняет функцию «сканера», ориентации в смысловой реальности, обнаруживая смысл.

Положение о смысловом субстрате психики разделяли и многие другие психологи. Это тот редкий случай единомыслия богословов и психологов в понимании того, что есть психика или душа.

Наука сегодня не знает, что такое сознание, поэтому говорит о тайне и загадке сознания.

Современный психолог В. М. Аллахвердов, проводивший многочисленные экспериментальные исследования сознания, описал в фундаментальном труде «Парадоксы сознания» множество парадоксальных результатов своих исследований, которые никак не объяснимы в рамках материалистической концепции [9].

Сознание, как эмпирическое явление, исследуемое в многочисленных экспериментах, не имеет научного обоснования и объяснения — к такому выводу приходит Виктор Михайлович. Вот пример этого: испытуемому внушается, что он не видит определенную карточку с математическим вычислением. Чтобы «принять решение» о невосприятии, испытуемый должен за краткое время узнавания демонстрируемой карточки прочитать математическую формулу, провести вычисление, полученный ответ сравнить с заданным и далее принять решение не вводить информацию о данной карте в сознание. Объяснить такой феномен с точки зрения ни психологии, ни нейрофизиологии, ни такой модной сегодня нейронауки, ни когнитивной психологии — не удается. Работа сознания самим сознанием не осознается, осознаются только результаты этой работы. Работа механизма сознания порождает или трансформирует информацию в осознанные переживания.

Главный парадокс концепции Аллахвердова — сознание из самого сознания не выводимо, не объяснимо, и надо выйти за пределы осознанного опыта [9].

Объект психологики — новой научной дисциплины, развиваемой В. М. Аллахвердовым — идеальный мозг, который теоретически рассматривается как система, автоматически перерабатывающая всю поступающую информацию, выделяющая в ней законы и на их основе планирующая поведение управляемого им организма. Мозг как идеальный автоматический вычислитель, биокомпьютер, в психике и сознании не нуждается. Нейрофизиологи давно говорят о сознании как эпифеномене.

Для чего же все-таки человеку нужно сознание? И мозг ли обнаруживает законы и на их основе планирует поведение?

Джеймс говорил, что сознание — поток, содержание сознания постоянно изменяется, сознание безлично, и мы говорим: думается, чувствуется. Аллахвердов подчеркивает — сам акт думания происходит независимо от нашего желания. Человек не может думать иначе, чем ему думается. Нет никаких самоочевидных оснований именно себе приписывать в качестве заслуги собственные мысли. Хоть человек и не знает, откуда пришли к нему его мысли и переживания, они в силу самоочевидности остаются для него достоверной вещью. Мы не умеем осознавать создание мысли, она дается нам в готовом виде [9].

Хотя сам В. М. Аллахвердов полагает сознание предметом естественной науки, такие утверждения не вписываются в научный контекст и методологию позитивизма. Вопрос «почему и как возникает сознание?» сродни вопросу о происхождении Вселенной. Младенцу от рождения почему-то уже известен способ получения информации из внешнего мира — он уже имеет готовый когнитивный механизм. Объяснение возникновения сознания необходимостью адаптации к среде, которое   предлагает эволюционная теория, не является убедительным — животные адаптированы к среде гораздо лучше человека. Также сознание не возникает из социальных отношений. Исследования показывают, что сознание не выводимо ни из окружающего мира, ни из внутренних глубин, ни из мозга, ни из генетики, ни из молекулярной биологии.

Для сознания нет причин в природе, сознание обнаруживается в природе как искусственное образование, вывести его из внешнего окружения или обнаружить вне себя невозможно, ОНО_ВОПРЕКИ — повторяет мысль Мамардашвили Гаспарян [10]. При описании эвристического мышления хорошо известно, что любое появление новой мысли в сознании таинственно. Мысль приходит внезапно и воспринимается с очевидностью, но отчужденно от человека: вроде бы и не он сам ее придумал, ибо не было сознательного процесса придумывания этой идеи. Любое научное открытие начинается с его очевидности. Присутствие очевидности есть мистическое переживание — пишет Аллахвердов, — и психология как наука должна объяснить мистические переживания [3]. Мистический опыт как факт должен получить естественнонаучное объяснение, — утверждает он, — но далее он сам при описании сознания признается: естественная наука не может ни доказать, ни опровергнуть сверхестественное, так как оно не может быть подвергнуто эксперименту.

Если объяснения феномена сознания следует искать за пределами осознаваемого опыта, то тогда возникает вопрос — предметом какой науки может быть сознание? В. М. Аллахвердов делает разделение — механизм сознания должен быть предметом естественной науки, а содержание сознания — предметом гуманитарной науки, и они дополняют друг друга [3].

«Проблема содержания, механизмов и структур человеческого сознания до сегодняшнего дня остается одной из принципиально важных и наиболее сложных, — пишут В. И. Слободчиков и Е. И. Исаев. — В психологии пока не только отсутствует феноменология и теория сознания, но и мало достаточно обоснованных гипотез об источниках и природе Я» [2, 178].

В. И. Слободчиков и Е. И. Исаев говорят об онтологическом статусе сознания по-другому: сознание — это не знание о бытии и не отношение к нему, а само осознанное бытие [2, 178]. Рефлексия обнаруживает природность (бытийность) сознания.

А вот как написано в одной из самих ранних (1840 г.) работ о сознании профессором Санкт-Петербургской духовной академии В. Н. Карповым: «Сознание в природе человеческого духа есть факт, свидетельствующий о самом себе чрез само себя; оно есть единственная непосредственность… для познания которой не требуется ничто другое, кроме его самого, тогда как само оно, безусловно, требуется для познания всего другого. Сознание есть свет, рассеивающий таинственный мрак, которым облечено нравственное существо человека, светильник, при котором видно все, что в нем есть, и без которого все погребено было бы во тьме безотчетных животных ощущений… Сознание — начало психологии» [11, 207].

Итак, сознание дано субъекту — носителю ментальной активности — как факт непосредственной данности содержания психики, как осознаваемый актуальный опыт. Психологи, имея сознание предметом своих исследований, описали его функции, виды, свойства, не касаясь онтологического вопроса.

В ХХ веке сознание становится одной из самых актуальных тем в философских исследованиях.

Философы пытаются создать особую онтологию человеческого сознания и субъективности. Сознание берется в непосредственной слитности с «жизненной реальностью» как вид бытия, как некая спонтанная самопроизвольная сила.

Но исследования сознания нацелены скорее на то, чтобы «избавиться от сознания», замечает М. Мамардашвили. Основной вектор интерпретаций сознания со второй половины ХХ века заключается в том, чтобы свести его либо к физиологическим предпосылкам, либо к другим объективным формам [10].

К сожалению, все специалисты в области нейронауки — нейрофизиологи, нейробиологи, нейроэтики, когнитивисты — совершенно проигнорировали замечательную работу психолога Г. И. Челпанова «Мозг и душа», изданную еще в начале ХХ в. [12] Там Г. И. Челпанов очень ясно показал, что электромагнитная волна определенной частоты — свет, синий, например, падающий на сетчатку глаза, электрический импульс, возникающий в нервных окончаниях зрительного нерва под влиянием этого физического раздражителя и поступающий далее в зрительный центр, не есть ощущение синего цвета (психический образ) — это разные реальности. Человек не видит электромагнитную волну и электрический импульс в зрительном нерве, а видит синее (или зеленое). В мозге есть только физические процессы и нет ни одного нейрона, окрашенного в синий цвет (или зеленый). Другой психолог, Л. М. Веккер, говорил, что объективные физические процессы в мозге самим субъектом не воспринимаемы, они доступны только внешнему наблюдателю, но внешний наблюдатель не воспринимает субъективную реальность — то, что видит сам субъект [13]. О том, что человек видит, может сказать только он сам. Челпанов привел убедительную аргументацию, что физическая реальность несводима к психической, что это разные — неслиянные — виды реальности, хотя и нераздельные [12]. Психические отражения лишены вещественности-пространственности, физико-химических и энергетических характеристик — и в этом смысле «бесплотны» [14]. В. П. Тугаринов отмечает, что в процессе психического отражения появляется нечто качественно новое по сравнению с физиологическим отражением: в результате двойного преобразования воздействие внешней среды на рецептор кодируется в нервные импульсы, а затем этот физиологический код должен превратиться в психический образ — субъективный образ объекта воздействия. Поэтому, делает вывод В. П. Тугаринов, физиологические и психические процессы не одно и то же, и науки, их изучающие, разные — физиология и психология [14].

• 

• 

• 

• 

Более или менее понятно, как сигнал из  внешнего мира распространяется по нервной системе и рефлекторно (автоматически) вызывает обратную эффекторную реакцию. Но как этот биоэлектрический импульс становится психическим образом, представлением, чувством — элементами сознания, — непонятно. В. М. Аллахвердов называет сознание пользователем мозга-компьютера — с этим можно согласиться [3]. Но компьютер и пользователь имеют разные природы. Н. А. Соловьев обращает внимание, что образы, чувства, которые отображаются на «дисплее компьютера-мозга» воспринимает НЕКТО. Он называет этого «некто» — «Я» [15].

Всякое психическое состояние и соответствующее ему нейронное состояние есть нечто единое — из этого экспериментально и теоретически доказанного положения приверженцы материалистического подхода к проблеме сознания и психики делают ложный вывод о тождестве между психическим и физическим.

Физикалистский редукционизм утверждает, что сознания нет, а есть лишь нейрофизиологические процессы. Одной из форм современного материализма в западной философии является «эмерджентский материализм»: сознание есть каузально эмерджентное свойство системы нейронов, как твердость и жидкость — эмерджентные свойства молекул; существование сознания может быть объяснено каузальным взаимодействиями между элементами мозга на микроуровне. Но сколько нейрон с нейроном не взаимодействуй, как из физической реальности появится принципиально иная — нефизическая — субъективная реальность?

Дж. Сёрл [16], один из последних современных представителей материалистического взгляда на природу сознания, является сторонником теории тождества: ментальные состояния тождественны состояниям мозга; сознание полностью обуславливается поведением биологических феноменов более низкого уровня, его в принципе возможно искусственно создавать путем дублирования каузальных способностей мозга.

Отсюда и центральный тезис функционализма — возможность переноса сознания с одного носителя (мозга человека) на другие, например, компьютеры, что тоже представляет редукцию. Но решение задачи компьютером не сопровождается субъективным опытом, следовательно, психические состояния дополнительны к функциональным операциям мозга и не могут отождествляться с ними в онтологическом плане.

Р. Джекендорф уже утверждает, что имеется два понятия сознания — компьютерное и феноменологическое. Носителем феноменологического сознания является субъект, а компьютерное сознание? Есть ли оно? Гомункулусом компьютера является пользователь [16].

М. Мамардашвили не разделяет редукционистские стратегии понимания природы сознания и подчеркивает, что даже если мы изучим все процессы, происходящие в мозге, то все равно не поймем, как он «порождает» психический образ. Следовательно, восприятие — это что-то иное, чем физические процессы, и природа их различна [6].

Материалистическая концепция отождествляет психику с работой мозга. Психика есть функция мозга — с этим утверждением позитивистской науки нельзя согласиться. Но против таких выводов из экспериментальных исследований мозга — сознание получает информацию только через мозг (как результат трансформации нервных кодов в психические образы); сознание связано с работой мозга = компьютера; сознание является «пользователем» компьютера — нельзя не согласиться с точки зрения нематериалистического подхода в психологии (а такой существует).

С научной точки зрения корректна только позиция психофизического параллелизма, на которой стояли Фехнер [17], Ж. Пиаже [17], Шеррингтон, Экклз [18]. Ж. Пиаже видел решение этой проблемы соотношения психического и физического по формуле «если… то». Если есть физиологический процесс, то есть и психический, если есть   психический процесс, то есть и физиологический.

Можно, конечно, согласиться, что мозг как биокомпьютер обрабатывает информацию по законам логики. Но психика есть иное, инокачественное образование, по сравнению с физической природой мозга, и, хотя и не может существовать без биохимических и биофизических процессов мозга, но к ним несводима.

• 

• 

Экклз и Робинсон, нейрофизиологи с мировым именем, посвятившие жизнь исследованию мозга, писали, что сознание как не психический феномен обеспечивается не нейронными механизмами неокортеса, а самосознающим разумом, имеющим духовную природу [18].

Психика функционирует по своим законам, отвлекаясь от порождающих ее нейрофизиологических состояний мозга. «Сознание (психическое вообще) должно рассматриваться как идеальная деятельность материального мозга» [19], с точки зрения советских философов. Идеальное психическое не является самостоятельной субстанцией, но есть отражение материального, которое осуществляется наиболее организованной материей (мозгом); это предмет, «отчужденный от самого себя, существующий не в своей собственной конкретно-чувственной форме, а на базе вещества и процессов мозга» [14].

После смерти невозможно «мозговое сознание», говорил, признавая бессмертие души, прот. Василий Зеньковский, т. е. сознание, опосредованное мозгом и слагающееся из зрительных, звуковых, мускульных ощущений [20].

• 

• 

В психологии есть мнение о различии между психикой и сознанием. Д. Н. Узнадзе полагал, что надо отказаться от отождествления психики с сознанием — сознанию предшествует активность психики, протекающая без участия сознания. Это, по его мнению, досознательная ступень развития психики [21].

В. Генецинский подчеркивал, что сознание — иной онтологический уровень, на котором психические процессы отражаются [22]. Если психика отражает внешний мир, то созерцание этого отраженного внешнего мира, его осмысление — это уже процесс сознания: отражения отражений. Мир опрокидывается в меня через психические образы и Я их осознаю.

То, что психика и сознание не одно и тоже, — подобной точки зрения придерживался и М. Мамардашвили: сознание — это не совокупность психических процессов [23]. Одним из основных принципов функционирования психики является ассоциативный принцип, который применим только к работе психики, полагал он, сознание же не сводится к психической активности. Сознание — это вспышка, а не ассоциативная цепочка. Психика — это реактивность, переработка полученной по сенсорным каналам информации. Функция сознания — понимание полученной информации.

Смысл информации нельзя отождествлять с самой информацией как мерой организованности, неопределенности системы, так как смысл контекстуален, субъективен, произволен, идеален. Смысл существует только в процессе мышления, в отличие от информации, которая фиксируется в материальных кодах. Сознание, как можно согласиться с Мамардашвили, задавая пространство и направление    усилия, реализуется не психическими функциями.

У усилия — другой источник.

В такой парадигме сознание — это другое, сознание задает пространство и направление «работы» психики для нахождения и реализации смыслов, в том числе собственного смысла существования. «Инструмент», «орудие» сознания — воля, волевое усилие, которое через концентрацию внимания и создает это пространство «работы» психики. Еще в начале ХХ в. психологи говорили о внимании как усилии, т. е. вводили интенсивностную, энергетическую составляющую в психическую феноменологию.

Таким образом, психика, являясь отражением внешней физической реальности, принадлежит смысловой, логосной реальности, будучи с ней однородной. Сознание же, усиливая через волю, концентрацию внимания психический аппарат мышления, вероятно, является онтологически другим процессом, реализуя функцию «сканера» смысловой реальности и обнаруживая (понимая) смысл, совершает открытие.

Сознание, будучи условием возможности объектности внешнего мира, само при этом объективации не подлежит, поскольку имеется сращенность сознающего с сознаваемым, их изначальное единство. Если философы-идеалисты утверждают, что мира нет, а есть только мои ощущения, то при этом исчезает субъект-объектная оппозиция. Проявляется эта сращенность меня с миром: мир во мне. Мир опрокидывается в меня через психические образы и Я их осознаю (колесо в колесе).

Как показали исследования В. Франкла, нахождение смысла своей жизни, смысла своего бытия [24], понимание себя, мира, смысла собственного существования является экзистенциальным способом бытия человека, а сознание имеет онтологический статус, оно само осознанное бытие [2, 183]. Вспомним Л. Карсавина: Я — самосознающее себя бытие [25].

В богословско-философской литературе можно часто встретить отождествление человеческого духа с сознанием. Ряд христианских богословов и философов высказывали мысль о тождественности духа человеческой тримерии и сознания.

Так, С. Л. Франк предпринял очень глубокий и тонкий анализ такой феноменологии, как «душевная жизнь», «предметное сознание», «самосознание».

«Предметное сознание» и «самосознание», по мнению С. Л. Франка, являются отражением или проявлением сферы духовности в области душевной жизни, выражая ее взаимодействие с областью, лежащей за ее пределами [26].

В христианской антропологии распространенной является точка зрения, что дух — это высшая часть души. Аналогично пониманию в христианской антропологии духа как высшей части души в психологии тоже можно обнаружить сходные воззрения на «уровневость» психики. Сознание рассматривается в психологии как высшая психическая функция. В современной психологии, кроме точки зрения, что сознание — это высший уровень психики, существуют и такая — ощущение, чувство нуждается в иной, чем оно само, силе, которая его проявит, сделает феноменом сознания. В связи с этим можно, вероятно, говорить об уровнях психики, или разных уровнях осознанности содержания психики, или об уровнях сознания.

Что сознание не психика, а вспышка, духовное усилие, не является очевидным для многих исследователей. Нейрофизиологи связывают уровень сознания, внимания с уровнем активности, активацией мозга. В разных состояниях сознания могут быть разные уровни концентрации внимания:

1. Самым низким уровнем сознания (физиологи связывают это с уровнем низкой активации мозга) являются сновидения, которые мы запоминаем (Дж. Серл: в сновидении человек сознателен, но эти сознательные формы значительно ниже по уровню интенсивности, чем в бодрственном состоянии [16]).
2. Сенсорно-перцептивный, когда мы воспринимаем окружающее на фоне рассеянного внимания. Это самые простые акты мышления, связанные с перцепций, например, суждение «трамвай идет».
3. Текущий через меня поток «сознания», когда мне что-то думается, видится, тянется вялотекущая мысль. Это можно сравнить с потоком света, проходящего через несфокусированную линзу.
4. Если Я ставлю перед собой какую-либо задачу, например, рассмотреть что-то более внимательно, решить некую проблему, Я концентрирую внимание на этом предмете — это «усилие» сознания проявляется в произвольном волевом внимании. Если продолжить сравнение текущего через линзу потока сознания, то Я, делая тот или иной ситуативный или предметный выбор, регулирую фокус линзы. Проходя через фокус, поток сужается, концентрируется, становится энергетически более мощным. Субъективно мы ощущаем эту силу, когда сосредотачиваемся, концентрируем внимание на чем-то. Сознание усиливает интенсивность активности психического аппарата. Сила самосознания, дополнительная к силе сознания, фокусирует этот поток. У физиологов есть соответствующее понятие доминанты.
5. Если проблема достаточно сложная, требует длительных усилий для решения, то процесс может уйти в бессознательную сферу, а когда произойдет решение в неосознаваемой сфере психической деятельности, то на уровне сознания — вспышка, инсайт, что человек осознает как открытие.
6. Рефлексия — особый вопрос о взаимоотношениях сознания и самосознания. Рефлексия — прерывание потока мысли, преодоление полной поглощенности текущим процессом жизни, занятие позиции над ней, той самой субъект-объектной оппозиция, где Я же и субъект, и объект. В этом случае сознание перестает быть чем-то спонтанным, непосредственным, автоматическим функционированием и начинает быть рефлексивным. Рефлексия обнаруживает природность (бытийность) сознания [2, 183]. Первый этап в становлении рефлексивного сознания, — пишут В. И. Слободчиков и Е. И. Исаев, — самосознание или сознание  самости, далее — глубина осознания самости, собственной субъективности. Формы самосознания — самооценка, самоконтроль.
7. Есть и понятие «сверхсознания», а также измененных состояний сознания.

Духовный мир личности — сознание — трансцендентен по своей структуре, писала И. Вдовина [27]. Специфической чертой духовного мира является открытость не внешнему миру, а некоему высшему бытию. Свои идеи сознанию поставляют трансцендентное — сверхсознание и подсознание. Сознание — трансцендентальное условие возможности осмысленного пребывания в мире, говорит Мамардашвили [6]. Надо полагать, это трансцендентальное условие создает Бог.

Д. Гаспарян вспоминает миф Платона о пещере, где мы встречаемся с непрямым, но косвенным, по ее мнению, определением сознания — уподоблением его свету [10]. Современный ученый Д. Чалмерс сравнивает сознание со светом [28]. Сознание-свет, позволяющее видеть вещи, но не могущее быть увиденным напрямую, оказывается всегда на шаг позади. У Мамардашвили метафора сознания-света не случайна, а глубоко символична, пишет Гаспарян. Сознание делает явным весь мир, само оставаясь неявным. Мы все видим в свете, но сам свет не видим. Как все вещи даны в бытии, но само бытие не дано.

О. В. Суворов также называет сознание духовной жизнью, которая должна быть объяснена из нее самой, а не из функции нейронных сетей. Он полагает, что духовная жизнь является как бы надстройкой над деятельностью мозга и связана с ней не причинной и не генетической, а целесообразной связью. Он предлагает аналогию с изображением на экране телевизора — изображение не генерируется самим телевизором [29]. Такая аналогия побуждает высказать гипотезу о мозге как приемнике некоего «потока сознания». Такую гипотезу высказал еще архим. Борис (Плотников) [30]. Если мыслит во мне сама мысль, а не Я сам, если человек не субъект, но объект мысли, если мы не умеем осознавать создание мысли, а мысль дается нам в готовом виде, если даже ученые-естественники признают, что сознание из самого сознания не выводимо, не объяснимо, что объяснение феномена сознания следует искать за пределами осознаваемого опыта [3], если о духе как источнике сознания задумывались и ученые, экспериментально изучавшие мозг (Экклз), то есть основания полагать, что источником сознания является духовная реальность. Если внутренний мир человека разомкнут [27], открыт реальности более обширной чем мир, и человек общается с этим миром через бессознательное, то возникает вопрос — что это за мир? Что за реальность?

• 

• 

Прот. Василий Зеньковский: «… современные анализы достаточно ясно выявили тот факт, что наше «я» не возникает из накопления ощущений, но что, наоборот, сами ощущения получают свой психический смысл от наличности внутреннего света в душе. Пусть наше самосознание охватывает лишь малую часть того, что заключено в глубине человека, но слабое мерцание света самосознания есть не только чудо, не только загадка, — но оно иноприродно тварному бытию, как таковому. Оно не есть продукт природы, его никак нельзя вывести «снизу», в порядке генетической эволюции психики; самосознание не рождается из недр сознания, из недр жизни, а приходит откуда-то «сверху» — т. е. от Бога. … Самосознание есть функция духа… Духовная жизнь в нас и есть источник самовидения, источник света, в излучениях которого осуществляется сознавшие самого себя, — это есть сердцевина личности, связью с которой и держится вся наша личность в полноте сил» [20].

Еп. Михаил (Грибановский) писал еще в конце XIX века, что современная ему психология установила, что из материи нельзя вывести сознание, что она также полагает, что наше сознание, «Я», есть то же, что душевная природа, только в более высоком выражении. Но в науке тоже находятся данные, пишет еп. Михаил, что сознание — это нечто отличное от всех других душевных сил и из них невыводимое; возможны душевные функции вне сознания. Таким образом, делает он вывод, намечается все глубже разрыв между душевной природой и самосознанием личности. Наша личность, наше «Я» выделяется из нашей природы и является отличным от нее. Так как современная психология и этика дают основания для выделения человеческого сознания из круга материальных и душевных фактов, — рассуждает далее еп. Михаил, — то оно, сознание, абсолютно [31].

Современные ученые и философы вводят в картину мира некую информационно-смысловую реальности Космоса (В. В. Налимов [32], А. В. Иванов [7], О. В. Суворов [29]). Некоторые из них эту высшую информационную реальность называют Богом. По мнению А. В. Иванова, структура этой информационно-смысловой реальности Космоса изоморфна структурам мозга и в высшем творческом акте возможно надсознательное резонансное вхождение индивидуального сознания в контакт с этой надперсональной реальностью.

Таким образом, сознание не является функцией мозга, не имеет вещественную природу. Сознание открыто трансцендентному бытию, сверхсознанию. Отождествление сознания с проявлением духа человеческого открывает эвристическую перспективу для понимания сознания в сфере секулярного научного знания как результата интеграции христианской антропологии и современной психологии.

Источники и литература

1.	Джеймс У. Личность // Психология самосознания: хрестоматия. Самара: Дом БАХРАХ-М, 2000. С. 7–44.
2.	Слободчиков В. И., Исаев Е. И. Психология человека. М.: Школа–Пресс, 1995. 384 с.
3.	Аллахвердов В. М. Сознание как парадокс. СПб: «Издательство ДНК», 2000. 528 с.
4.	Агафонов А. Ю. Феномен сознания в когнитивной деятельности: дисс. д-р психол. наук. СПб., 2006. 378 с.
5.	Аристотель. Метафизика. М.: Изд-во Эксмо, 2006. 608 с.
6.	Мамардашвили М., Пятигорский А. М. Символ и сознание. М.: Прогресс-Традиция, 2009. 288 с.
7.	Иванов А. В. Сознание и мышление. М.: МГУ, 1994. 130 с.
8.	Максим Исповедник, преп. Творения. М.: Мартис, 1993. Кн. 1. 354 с.
9.	Аллахвердов В. М. Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания. СПб.: Издательство «Речь», 2003. 211 с.
10.	Гаспарян Д. Э. Философия сознания Мераба Мамардашвили / Пер. с англ. М.: Канон+, 2013.
11.	Карпов В. Н. Избранное. СПб.: «Тропа Троянова», 2004. 282 с.
12.	Челпанов Г. И. Мозг и душа: Критика материализма и очерк современных учений о душе. (Публичные лекции, читанные в Киеве в 1898–1899 г.). Киев: В. А. Просяниченко, 1906. 366 с.
13.	Веккер Л. М. Психические процессы. Л.: Изд-во ЛГУ, 1974. 337 с.
14.	Тугаринов В. П. Философия сознания (современные вопросы). М.: «Мысль», 1971. 199 с.
15.	Соловьев Н. А. Актуальные вопросы метафизики // Метапарадигма. Альманах: Богословие, Философия, Естествознание. 2013. № 1. С. 59–86.
16.	Серл Д. Открывая сознание заново / пер. с англ. А. Ф. Грязнова. М.: Идея-Пресс, 2002. 256 с.
17.	Экспериментальная психология: сб. ст. Вып. 1–2 / Ред.-сост. П. Фресс, Ж. Пиаже; Общ. ред. и предисл. А. Н. Леонтьева. М.: Прогресс, 1966. 428 с.
18.	Вальверде К. Философская антропология / Пер. с испан. Г. Вдовиной. М.: Хри- стианская Россия, 2000. 412 с.
19.	Орлов В. В. Психофизиологическая проблема. Пермь, 1966. 438 с.
20.	Зеньковский В. В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии. Ч. 1. Общие принципы. Париж: YMCA Press, 1934. 258 с.
21.	Узнадзе Д. Н. Экспериментальные основы психологии установки. Тбилиси: Изд-во Акад. наук Груз. ССР, 1961. 210 с.
22.	Гинецинский В. И. Экстрагирование и интерпретация базисных понятий пси- хологии // Вопросы психологии. 1994. № 3. С. 136–143.
23.	Мамардашвили М. Как я понимаю философию… / Сост. и предисл. Ю. П. Сенокосова. М.: Прогресс, 1990. 368 с.
24.	Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990. 372 с.
25.	Карсавин Л. П. О личности // Его же. Путь православия. М., 2003. С. 223–455.
26.	Франк С. Душа человека. Париж, 1964.
27.	Вдовина И. С. Сознание и личность во французском персонализме // Проблема сознания в современной западной философии: Критика некоторых концепций / ред. Т. А. Кузьмина. М.: Наука, 1989. С. 45–62.
28.	Чалмерс Д. Сознающий ум: В поисках фундаментальной теории / Пер. с англ. В. В. Васильева. М.: УРСС: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2013. 512 с.
29.	Суворов О. В. Сознание и Абсолют. М.: Логос, 1999. 191 с.
30.	Борис (Плотников), архим. О невозможности чисто физиологического объяснения душевной жизни человека. Харьков, 1890.
31.	Михаил (Грибановский), еп. Лекции по введению в круг богословских наук. Киев: Пролог, 2003. 252 с.
32.	Налимов В. В. В поисках иных смыслов. М.: Прогресс, 1993. 280 с.

---

Труды кафедры богословия № 2 (4), 2019